Из викторианской Англии перенесёмся в советскую эпоху. Итак, «Заповедник» Сергея Довлатова. Первое изданное произведение автора в России. Отражение бытия и быта граждан Советского Союза. Актуально ли сегодня? Чем может заинтересовать современного читателя?
Представьте, Пушкинский музей-заповедник. Михайловское, Тригорское, возможность узнать, как жил гений, ходить по тем же аллеям, по которым ходил поэт... Что должен чувствовать ленинградский интеллигент, устроившийся экскурсоводом в заповедник? Упоение? Восторг? Духовный подъём? Нет, всё было немного не так...
Прелестное – на первых же страницах:
— Экспозицию знаете? — спросила блондинка и неожиданно представилась: — Галина Александровна.
— Я был здесь раза три.
— Этого мало.
— Согласен. Вот и приехал снова...
— Нужно как следует подготовиться. Проштудировать методичку. В жизни Пушкина еще так много неисследованного... Кое-что изменилось с прошлого года...
— В жизни Пушкина? — удивился я.
— Не в жизни Пушкина, — раздраженно сказала блондинка, — а в экспозиции музея. Например, сняли портрет Ганнибала.
— Почему?
— Какой-то деятель утверждает, что это не Ганнибал. Ордена, видите ли, не соответствуют. Якобы это генерал Закомельский.
— Кто же это на самом деле?
— И на самом деле — Закомельский.
— Почему же он такой черный?
— С азиатами воевал, на юге. Там жара. Вот он и загорел. Да и краски темнеют от времени.
— Значит, правильно, что сняли?
— Да какая разница — Ганнибал, Закомельский... Туристы желают видеть Ганнибала. Они за это деньги платят. На фига им Закомельский?! Вот наш директор и повесил Ганнибала... Точнее, Закомельского под видом Ганнибала. А какому-то деятелю не понравилось... Простите, вы женаты?
И ещё:
Затем появилась некрасивая женщина лет тридцати — методист. Звали ее Марианна Петровна. У Марианны было запущенное лицо без дефектов и неуловимо плохая фигура.
Я объяснил цель моего приезда. Скептически улыбаясь, она пригласила меня в отдельный кабинет.
— Вы любите Пушкина?
Я испытал глухое раздражение.
— Люблю.
Так, думаю, и разлюбить недолго.
— А можно спросить — за что?
Я поймал на себе иронический взгляд. Очевидно, любовь к Пушкину была здесь самой ходовой валютой. А вдруг, мол, я — фальшивомонетчик...
Ещё в заповеднике строки Есенина можно выдать за стихотворения Пушкина, посвящённые Арине Родионовне – туристы не заметят. Любой случайный холм можно показывать, как могилу поэта.
И ты мысленно проходишь вместе с героем по пушкинским местам и ищешь, ищешь Пушкина, пытаешься хоть немножко ощутить атмосферу. Потому что – как же так, в Михайловском, Тригорском – и ничего, и пустота! Всё ненастоящее и алчущее прямо сиюминутной, безусловной готовности любить, внимать, восторгаться, испытывать катарсис...
А разве нет такого в сегодняшней нашей действительности? Сколько угодно. Вдохновение искусственное. Экстаз напоказ. Искренность неискренняя. Любовь к Пушкину, культуре. России, друг другу – разменная монета. Разве нет даже в нас самих таких заповедников? На десятилетия вперёд подметил нас и угадал Довлатов, приоткрыл на чуточку, что скрывается порой за ширмой светлых чувств. Взгляните с ним вместе. Задумайтесь. Улыбнитесь, рассмейтесь, задумайтесь, разозлитесь − неважно. Вы прочувствуете книгу в любом случае – к блестяще-точной, прозе Сергея Довлатова так сложно оставаться равнодушным!
Лариса Голубева
